Пила водку еще в школе. История 26-летней алкоголички, поборовшей 10-летнюю зависимость

Жительнице Барнаула Кристине 26 лет, больше десяти из которых она пила и употребляла наркотики. Зависимость разрушала ее жизнь шаг за шагом: попытки самоубийства, неудачный брак и годы борьбы с самой собой. Героине пришлось пройти через многое, чтобы найти себя.

В откровенном разговоре с корреспондентом NGS22.RU Кристина рассказала, как оказалась на дне и что помогло всё же выбраться оттуда.

Кристина росла в обычной семье. Всё ее детство мама была занята работой и часто повторяла, что устает, когда дочка тянулась к ней, желая внимания. Папа же ушел из семьи, когда девочка была совсем маленькой — он не мог справиться со своей алкогольной зависимостью, поэтому мама выгнала его из дома.

Уже в шесть лет Кристина чувствовала себя одиноко, несмотря на то, что тепло и заботу вместо мамы ей восполняла гиперопекающая бабушка:

— Тогда, как мне помнится, я понимала, что какая-то не такая, как все. Это чувство было таким всепоглощающим, что когда мы с мамой ссорились, я представляла, что умру, а она придет с работы и расстроится, увидев, что меня нет. Наверное, уже тогда искала, чем заполнить пустоту.

Кристина пыталась обратить на себя внимание любыми способами, но не находила ничего лучше, чем писать предсмертные записки и прятать их в доме, надеясь, что их найдет мать.

Долгое время спасением от одиночества в ее жизни оставался спорт — она профессионально занималась плаванием, тренировалась дважды в день, ездила на сборы, соревнования и занимала там места. В один момент, когда плавание уже перестало приносить такую радость, 13-летняя Кристина поняла, что хочет простого общения с ровесниками, которого ей всегда так не хватало.

— Тогда, на фоне бунта и ухода из спорта, в моей жизни появилась первая компания. Это была эмо-тусовка. Я быстро влилась и решила, что понимают меня только там.

Подростки собирались толпами, пили дешевые алкогольные коктейли, курили и проводили время вместе. Сначала Кристине не нравилось, что все пьют, но желание влиться в компанию было сильнее. Спустя пару таких встреч вкус алкоголя пришелся по душе.

— Мне тогда просто очень хотелось, чтобы меня приняли в тусовку. Мы выпивали каждый день. Деньги брали у родителей под разными предлогами, врали, а порой и просто выходили к памятнику Цоя, пели, зарабатывали и шли в магазин.

К тому моменту, когда одноклассники готовились к выпускным экзаменам из девятого класса, Кристина уже жила совершенно другой жизнью, где в рюкзаке были не учебники, а бутылка крепкого алкоголя.

— Тогда легкие напитки сменились сорокаградусными. Мешала всё подряд. Школа быстро ушла на второй план: могла посидеть пару уроков, а потом уйти пить. Учителя думали, что я всё еще в спорте, поэтому ставили мне оценки «автоматом». Уже в 13 лет я выпивала полбутылки крепкого, толерантность к алкоголю росла, поэтому в 15 я начала пить водку.

Постепенно алкоголь перестал приносить облегчение. Начались тяжелые депрессии и попытки суицида. Мать не справлялась и несколько раз отправляла Кристину в психиатрическую больницу в надежде помочь и исправить ситуацию. Но как только та возвращалась — всё начиналось по новой. Так, после очередного такого срыва, она выгнала ее из дома, сменив замки.

На тот момент Кристина уже встречалась с парнем, который спустя время и стал ее первым мужем. Он заведовал аптекой, поэтому доступ к препаратам стал для героини новым соблазном.

— В одну из наших ссор, после того, как он меня в очередной раз избил, я бесстрашно выпила какие-то таблетки, которые он запретил трогать, и почувствовала, как меня разморило, расслабило. Так впервые в своей жизни попробовала наркотики. Затем уже предложили попробовать наши общие друзья — байкеры, сказав, что тогда я точно вольюсь в их тусовку. А я распробовала.

Отношения быстро превратились в замкнутый круг зависимости и насилия:

— Он стал поднимать на меня руку, а я еще больше пить. Чтобы как-то из этого всего выбраться, я продала свой мотоцикл, отучилась на наращивание ресниц и стала работать мастером — начала набирать клиентов, вела соцсети, преподавала, а с мужем на тот момент уже развелась. Никто и не догадывался, что я полгода работала, а потом столько же пила и употребляла запрещенные вещества — в интернете была картинка классного, успешного мастера, взрослой дочери. Как-то подружка пригласила меня в гости, а я приехала в нетрезвом состоянии и призналась ей в том, что употребляю. Благо, в тот момент она включила диктофон, а после решила рассказать обо всём моей матери — она и решила отправить меня лечиться. К слову, стоило это несколько лет назад около 25 тысяч в месяц.

Увезти Кристину в реабилитационный центр удалось только обманом, поскольку родные понимали, что ситуация достигла критического уровня.

— Врачи маме так и сказали, что я не жилец уже и амбулаторно лечиться будет бессмысленно, поэтому советовали отправить в рехаб, иначе я умру. Тогда мама усадила меня в такси и сказала, что мы едем домой, но как только машина тронулась и немного отъехала, она вышла, а вместо нее сели двое мужчин. Их у нас называют мотиваторами — это те, кто силой доставляет зависимых в центры помощи.

Сначала, по словам девушки, она не поняла, что происходит: мужчины то и дело твердили о какой-то слежке, тюрьме, требовали признаться в том, где она брала наркотики. А затем ее подвезли к частному дому и сообщили, что это ребцентр, где предстоит провести год своей жизни — то есть, пройти полный курс восстановления.

Поначалу Кристина не могла и подумать, что реабилитация окажется таким испытанием. В первые несколько недель пребывания ей даже нравилось быть там, несмотря на полную отрешенность от внешнего мира:

— Телефоны у нас забрали, а общаться с мамой можно было только письмами. Помню, тогда писала ей, что мы в ребцентре как в санатории живем — кормят вкусно, всё хорошо. Встречаться тоже было запрещено. Только потом поняла, как тяжело было там внутри.

Дом, куда ее привезли, снаружи выглядел вполне обычно, внутри же жили около полусотни таких же зависимых, у каждого из которых были свои обязанности:

— Я занималась стиркой, потом стала поваром. Готовила, убирала, делала открытки ко дню трезвости, поздравляла с этим ребят. Даже подлить воду в кулер считалось ответственным делом.

За внешним порядком стояла строгая дисциплина, которая и была основой всего процесса. Работу по дому сменяли лекции и бесконечные разговоры о зависимости от тех, кто уже прошел курс реабилитации:

— Нам всё время твердили, что зависимость — это болезнь мышления, рассказывали, как с ней справляться, работать. Каждый день мы писали анализ своих чувств, поскольку у нас они были заморожены — я тогда смотрела в тетрадь и не понимала, что вообще чувствую, хотя от меня требовалось написать что-то в духе: «Подъем. Открываю глаза, вижу снова эти стены, испытываю апатию, тоску». Не чувствовалось даже это.

Дисциплина в ребцентре держалась не только на расписании, но и на страхе — за зависимыми наблюдали так называемые «консультанты», которые отличались друг от друга как характером, так и своим подходом:

— Кто-то мог выслушать, поддержать, а кто-то заходил в комнату и стены дрожали, в его смену все по струнке ходили. Если сматеришься, например, с легкостью могли заставить приседать 100 раз. У меня как-то в день и восемьсот набралось. Заставляли и унитазы мыть зубной щеткой, а если проверяли и что-то не устраивало, то говорили делать это снова. Для девочек одним из самых жестких наказаний было лишение похода в баню — мы мылись там два раза в неделю. Физический труд, жара на кухне, пот, и тебе просто запрещают мыться.

Наказания могли быть и коллективными, при этом консультанты делали акцент, что происходит это из-за какого-то конкретного человека. Агрессия в группе была делом привычным еще и потому, что у людей была ломка.

— Мы постоянно ругались, ненавидели друг друга. Пацаны дрались периодически. Конечно, все срывались. Спустя время мы просто не могли уже находиться в одном пространстве.

После года, проведенного в рехабе, Кристина вернулась к обычной жизни — вновь занялась наращиванием ресниц и даже наладила взаимоотношения со всеми близкими и друзьями. Несмотря на все сложности пути, агрессивный и порой даже бесчеловечный подход к зависимым помог выбраться из череды депрессий и суицидальных мыслей. Сейчас Кристина трезвая уже практически 2,5 года.

Одним из спасений от скуки и жесткого ритма жизни в рехабе для девушки стала библиотека, большая часть книг в которой рассказывала о том, как преодолеть зависимость. Как только Кристина вышла оттуда, то стала помогать другим — ездить на группы поддержки, созваниваться с новичками и настраивать на работу с собой.

Сейчас в ее планах пойти учиться на психолога, чтобы начать помогать людям, попавшим в беду, уже профессионально.

— У меня нет как таковой мечты, потому что-то, как я живу сейчас — уже лучшее, что могло со мной произойти. Я просто благодарю Бога за то, что я спокойно засыпаю и просыпаюсь, у меня классные взаимоотношения с родственниками и родителями, колоссальная поддержка от друзей, и я знаю, что полезна людям. И мне не надо никакого допинга, чтобы почувствовать какой-то кайф от жизни. Всё, что я хотела — просто нормально жить.